Александр Ткаченко

 

Мяч, пробитый мною когда-то мимо ворот, до сих пор летит над землёй.
Вратарь, бросившийся за ним, так и завис в воздухе.
Переполненный стадион, стоя, ревёт, провожая глазами улетающий мяч.
Я застыл на опорной ноге, вытянув другую ему вослед.
Обе команды, как в музее мадам Тюссо, овосковели - каждый игрок в своей позе.
Судья, отвернувшись от атаки, всё ещё держит свисток во рту.
Трава от футбольного газона выросла по самые плечи и продолжает расти.
Я дышу тяжко, посвистывая сквозь седые усы с проседью.
В небе стоит вечернее солнце и не садится за восточную трибуну.
Огромные лёгкие трибун задержали вдох и никак не выдохнут.
В комментаторской звонит телефон, желая узнать счёт.
На табло горит ничейный результат, цифры с обеих сторон велики, и время - 10 февраля 1997 года.
Я сижу за компьютером и набираю эти строки.
Но,
Я всё так же стою на опорной ноге, вытянув другую, посылая мяч,
на переполненном стадионе, вздыхающем лёгкими трибун,
вздыхающем по мячу, пролетающему мимо, и по вратарю, не достающему его,
по мячу, улетающему всё дальше и дальше от стадиона, заросшего травой,
от игроков, застывших в позах античных атлетов с пустыми глазницами, полными слёз...

 

Наверх